– Ну, как хочешь, – Штормин крепко ухватился за дверную ручку, – видимо, миссия у меня сегодня такая – уничтожать двери.
Они и не заметили, как легко перешли на «ты». Что – то легкое и доступное почувствовал Володя в общении с Настей. Притягательное и запретное. Как адамово яблоко в раю.
Штормин резко дернул дверь на себя. Раздался хруст вывороченного косяка, дверь распахнулась.
– Прошу, мадам, – усмехнулся Володя, довольный своей силой. Он развернулся и сделал несколько шагов в сторону к лестничному пролету.
– Постой! – крикнула Настя. – Ты куда?
– В общежитие напротив. Я там живу.
– Нет, Володя, вернись, – взмолилась Анастасия. – Я боюсь ночевать одна со сломанной дверью. Тем более эти придурки знают мой адрес и в любой момент могут нагрянуть.
В ее голосе было столько страдания, столько страха, что Володя вернулся. Да и интуиция подсказывала ему, что эта история еще не закончена, что у нее есть весьма романтическое продолжение.
На кухне у Насти царил бардак. Было определенно видно, что недавно здесь гуляла большая компания. На столе стояли пустые винные бутылки, граненые стаканы, валялись грязные вилки, хлебные крошки, в пустой консервной банке торчали разносортные окурки. Раковина была заполнена до краев грязной посудой. Воздух был спертый, наполненный запахами подгоревшей картошки и прокисших щей.
– Хочешь выпить? – спросила Настя, открывая дверцу холодильника. – У меня есть «херес». И слегка засохший лимон. А хочешь, я тебе яйцо всмятку сварю. Как раз одно осталось. На развод. Какое гадкое слово – развод!
И она вновь невесело рассмеялась.
Штормин внимательно разглядел свою новую знакомую. Она была молода, красива, но первый тлен порочной жизни уже затронул и лицо ее и фигуру. Такие женщины, наделенные от природы привлекательностью, к сорока своим годам теряют всякий интерес к жизни. Вино «Изабелла» становится единственной подругой, родня отворачивается, мужчины брезгуют. И до веревки с мылом остается один легкий шаг.
– А где же твой муж? – спросил Володя. – Ты говорила, что ты замужем.
Настя с грустной улыбкой взглянула на Штормина и как – то совсем буднично произнесла, смешно поджав губу:
– Муж объелся груш. Сегодня ты будешь исполнять его обязанности.
И Володя вдруг почувствовал, что он хочет эту распутную женщину, хочет страстно и неодолимо. На одну ночь, на один раз. Что это не влюбленность с первого взгляда и даже не мимолетное увлечение. Это животный инстинкт, просто похоть, с которой ему не совладать.
– Так тебе налить вина для храбрости? – спросила Настя, наполнив себе наполовину стакан «хересом».
– Да нет, спасибо, я не пью, – уверенно произнес Штормин. – У меня спортивный режим. Да и не такой уж я трус, чтобы испугаться женщины.
– Да! – рассмеялась Настя, озорно глядя на Володю. Так ты храбр не только на поле боя, но и на любовном ложе?
Она залпом выпила вино, поставила стакан на стол. – А ты мне нравишься, ковбой! Честное слово нравишься. Где – то я тебя уже встречала. Вот только не могу вспомнить, где, когда и при каких обстоятельствах. Может быть в ресторане «Россия»?
– Нет, я по ресторанам не хожу.
Настя вдруг стала серьезной и тихо произнесла:
– Я вином тебя напою,
Лаской нежною одарю.
И ты вспомнишь на склоне лет
Как любил тебя страстно поэт!
Штормин опешил, это были его стихи, написанные две недели назад…
Анастасия стала медленно снимать с себя платье. И закружилась голова у ковбоя.
А через две недели Володю Штормина нежданно – негаданно повесткой пригласили в отдел внутренних дел Октябрьского района. Стремительной пружинистой походкой он вошел в кабинет начальника. Толстый неуклюжий подполковник с заплывшим лицом в распахнутом кителе развалился за столом. Своим видом он напоминал обожравшегося хряка. И когда он заговорил человеческим голосом, а не захрюкал, Штормин слегка удивился.
– Как фамилия? – прогундосил подполковник.
– Штормин.
– Имя и отчество?
– Владимир Владимирович.
Подполковник, кряхтя, дотянулся до какой – то бумажки, лежащей среди груды других бумаг, поднес ее к лицу, посмотрел внимательно и произнес недовольным тоном:
– Руководство решило вас наградить медалью за проявленное геройство во время задержания преступника. Хотя никакой он не преступник, а так, мелкая сошка. Короче говоря, тебе надо собрать бумаги, характеристики там разные, справку с места учебы. Спортом занимаешься?
– Да, рукопашным боем на стадионе «Динамо».
– На «Динамо»? Я тоже когда – то там кеды протирал. Значит, ты наш, динамовец? Бросай свой дурацкий университет, идем к нам. Хотя, выпендрёшистый ты какой – то больно. Свободу любишь? Строем ходить не хочешь? У меня глаз, парень, наметанный, я врагов за версту пятачком своим чую. Оттуда тоже справку принесешь. Знаешь, где контора находится?
– Какую справку? О составе семьи? О доходах?
Подполковник не понял откровенной издевки.
– Там выдадут.
Штормин посмотрел на подполковника. Его туша вызывала омерзение.
– А справки то зачем?
– Ты что, тупой? – рявкнул подполковник. Он считал себя барином в своем служебном кабинете. А все остальные были холопами в его понимании. – Родина решила тебя медалью наградить. Вот только я забыл какой.
– Да не хочу я медаль! – выпалил Штормин, резко обозлившись на мента.
– Не понял? – начальник выпучил от удивления свои поросячьи глазки.
– Да я меньше, чем на орден Ленина не согласен! – выдал Володя.
Подполковник не сразу понял сути высказанной дерзости. А когда до него дошел смысл произнесенной фразы, он одним прыжком выскочил из – за стола и подлетел к Володе.
– Что ты, щенок, сейчас сказал?! Ты кому это сказал?! Родину презираешь?!
Штормин промолчал.
– Вон отсюда! – от злости подполковник даже ногами затопал. – И не дай бог ты мне еще раз на глаза попадешься. В порошок сотру, гадину!
Глава 6. Дальневосточный край, таежный Рай
Лето 1982 года принесло Владимиру Штормину множество новых на всю жизнь неизгладимых впечатлений. Выпал уникальный случай в период каникул поработать в геологической экспедиции. Не ради денег поехать, а как пелось в известной песне ленинградского барда Юрия Кукина «за туманом и за запахом тайги». В годы так называемого брежневского застоя интеллигенция и студенты были буквально помешаны на поисках острых ощущений. Кто – то лез без страховки в горы, кто – то сплавлялся на утлых лодках по бурным рекам, кто – то и вовсе погружался в бездонные пещеры. Туризм процветал, палатки, спальные мешки и рюкзаки относились к категории дефицитных товаров наравне с книгами и колбасой. О времена! О нравы!
Владимир Штормин, Сергей Варшавский и Владимир Великов, экипировавшись по мере своих возможностей, с рюкзаками, куда были уложены теплые вещи, фотоаппараты и рыболовные снасти, в начале июня добрались на поезде из Саратова до Москвы. В столице с родного Павелецкого вокзала они на такси рванули в Домодедово, в аэропорт, откуда самолеты летали в Сибирь, Якутию и на Дальний Восток. Там студентов поджидал представитель объединения «Космоаэрогеология», вручил командировочные удостоверения и билеты до Охотска с пересадкой в Хабаровске. Представитель, мужчина средних лет в строгом костюме, не смотря на летнюю жару, стремительно лысеющий и полнеющий, с лицом кислым и надменным, как у коменданта женского общежития косо посмотрел на крепких парней, которые с непонятной ему радостью отправлялись на край земли кормить комаров, дышать дымом костров, мокнуть в палатках. И все это за малые в его понимании деньги. Куда выгоднее было фарцевать джинсами, обувью или другими иностранными шмотками, которые после Московской Олимпиады стали наполнять столицу. Он даже не пожелал «счастливого пути» на прощанье, не пожал руки.
Москвичи вообще удивительный народ. Вроде и свои рабоче – крестьянские, а ведут себя некоторые из них настолько заносчиво, будто Яуза шире Лены, а Воробьевы горы выше Казбека. Грамотные с виду люди, но тайгу называют лесом.
Когда на самолете летишь семь часов навстречу солнцу, понимаешь, насколько бескрайние просторы Родины, которая вовсе не страна, а просто огромная часть мира.
Охотск – портовый городок с секретной военно – морской базой на севере Хабаровского края. До Магадана по местным меркам рукой подать. По прямой наводке на северо – восток верст четыреста. Южнее Аян с его знаменитым Аянским заливом, воспетым в стихах трех поколений политических заключенных. Тоже считается рядом, не более пяти сотен километров. На Западе Якутск, но до него уже не близко, примерно как от Москвы до Ленинграда. А вокруг бескрайняя лиственничная тайга, крутые сопки, поросшие непролазным кедровым стлаником, реки и озера с холодной чистейшей водой, олени, лоси, медведи, боровая дичь и ни души на всем огромном пространстве, размером с материк.
